Крисси, заняв своим тощим телом весь диван, сосредоточенно читал комиксы про Росомаху и хлебал остывающий мокко с карамелью и белого стакана из Старбакса.
Было скучно. Он не снимал уже больше десяти часов, и у него начиналось что-то вроде ломки. Мало того, не трахался он уже почти двадцать часов, и при таком раскладе он не знал, что хуже.
Молчащий со вчерашнего вечера телефон не предвещал изменений в событиях, и потому Крисси попросту пришел в Агенство, хотя его никто не звал. Несмотря на то что он был штатным фотографом, приходил он сюда "когда надо", а не по расписанию, с 9 до 5, две недели отпуска на рождество.
Так вот, сейчас его тело тут нафиг никому было не надо, судя по всему. Но все лучше, чем просиживать белые кожаные диваны у себя дома. А тут, как говорится, казенное все, так что хоть с ногами забирайся. Этим Крисси, в общем-то, и занимался.
"Епвашумать, как же мне скучно..."
Кристофер откинул голову на подлокотник и опустил стакан на пол, закрывая глаза. А там, в его личном "театре воображения" - белоснежный фон, осветительный приборы и юный эфеб с одной только туникой на узких бедрах. Сначала - снимать, потом - трахать. А начерта они еще нужны?..

Крисси повернул голову, услышав чьи-то шаги и невольно ухмыльнулся.
Все эти миленькие узкожопые мальчишки, которыми напичканы журналы мод, перестали вызывать у Кристофера эмоции уже черт знает когда. Люди ими обычно восхищаются, кличут ангелами да Аполлонами, но Крисси знал не понаслышке, сколько косметики и фотошопа нужно наложить толстым слоем на каждый кадр, чтобы его можно было запихать в журнал.
На людей он смотрел с точки зрения их фотогеничности. Данный экземпляр, который он сам лично никогда не снимал, ею прям таки истекал, как слишком горячий пирожок с вареньем. Ему завидуют тысячи парней, который не знают, как лучше наложить тоналку, чтобы не было видно кругов под глазами, и девушек, которые хотят рядом с собой такого вот гомообразного зайку, чтобы хвастаться окружающим. А всегда ли за оболочкой есть хоть какой-нибудь, хоть сколько-нибудь интересный наполнитель..?
- Здравствуй, Девид, как дела? - будничным тоном проворковал парень, усаживаясь на диване. Он оправил рубашку и жилет, которые чуть смялись от лежания, и вытянул из кармана тонкий серебристый портсигар, тут же прикуривая длинную черную сигарету. Похлопал по дивану рядом с собой.
- Иди сюда. Сколько тебя вижу - все никак не здороваюсь, ты уж прости старпера?
В его 25 по меркам моделей Крисси считался едва ли не пожилым. 16-17 лет - самое оно, а сорокалетние тетки потом изнуряют себя диетами и тратят кучу бабок на косметику, чтобы выглядеть, как зафотошопленные девочки-подростки со страниц глянцевых журналов.

В ухмылке, которая появилась на лице Крисси в ответ на монолог мальчишки, читался еле-еле сдерживаемый хохот. Впрочем, сколько ему? Восемнадцать? О чем еще думать в восемнадцать лет, как не о вечном и прочей бредовой херне?
Кристофер сделал затяжку, выдохнул дым, прикрыл рот рукой и откашлялся. Вообще-то сильно хотелось заржать. Ничего круче, чем этот поток философского бреда на вопрос "как дела?" он еще не получал.
Может мелочь еще попробует доказать существование бога и женской дружбы, лупая своими большими красивыми зенками?
- Милый, прости пожалуйста, но я просто спросил тебя, как дела, - он снова ухмыльнулся, - а не грузить меня всякой дурью с утра пораньше. Ты это серьезно или под чем-то?
Право слово, нормальные люди не начинают поливать тебя размышлениями о смысле жизни, когда ты только недавно проснулся. Нормальные люди отвечают на дежурный вопрос и задают такой же. Но вот это все - явно не укладывалось в привычную картину мироздания.

прошу прощения, сначала не грузился форум,потом не работал интернет)

Нет, все-таки слегка адекватен.
Или не так? Не в себе самую правильную долю: сильнее, чем принято в обществе, но в самую пору тому водовороту, в котором они оба крутятся. О таком принято писать в статьях, сразу после упоминания прекрасного телосложения и невероятных пронзительных глаз.
- Да нифига, - Кристофер размашистым жестом затушил сигарету о дно пепельницы и широко улыбнулся собеседнику, - можно рассказать, как тебя заебали постоянные ремонтные работы в метро, люди, которые пристают с опросниками, или что у тебя сдох хомячок, или что у тебя дырка на жопе любимых джинс... Если вопрос стандартный, то не значит, что и ответ должен быть такой же.
Фотограф вытянул вторую сигарету и закурил. Надо же, его самого потянуло на такую вот дурацкую философию. Да и не философию вовсе, а так, бред, бессмысленный и беспощадный.
- А мои дела - полное говно. Я со вчерашнего дня не снимал, и с позавчера - не трахался. Не знаю, как еще жив.

- У каждого своя зависимость. Для меня тысяча кадров в сутки - обычная доза, меньше - уже плохо, - Крисси откинулся на спинку дивана и прикрыл глаза, проведя по ним свободной ладонью, - а когда их нет совсем, я веду себя, как наркоман при ломке.
Снова затяжка, еще одна - Кристофер не вдохнул дым, приоткрыл губы, выпуская вьющиеся клубы дыма. Сизый, густой, будь здесь темнее, то это выглядело просто потрясающие. Сейчас - просто мимолетное отвлечение глаз от окружающей их комнаты.
- А я бы и не спрашивал, если бы мне было неинтересно.
Еще одна сигарета отправилась в пепельницу. Кристофер провел ладонью по волосам, убирая с лица пряди.
Гладко стелет? Да ничерта подобного. И не пытается даже. Подмазаться, угодить, понравится... не в его привычках, по крайней мере, не в данной ситуации. Будь что будет.
Скучно.

- Некого и негде. Я не пойду снимать на улицу при такой погоде и освещении никогда в жизни. А чтобы мне дали студию, мне нужна модель и предлог, под которым я буду снимать, - он покосился на парня, - у тебя же совершенно случайно нет шмоток из еще не вышедшей коллекции Дольче и Габанна или какого-нибудь захудалого Эрмеса?
Он тяжко вздохнул и снова затянулся. Когда у него не получалось удовлетворить какую-либо из своих естественных потребностей (читай: фотография и секс), он курил. Много, очень много курил, даже не пытаясь себя как-то сдерживать.
Впрочем, очень скоро он затушил наполовину скуренную сигарету и поднялся на ноги.
- Я идиот, ага. Свет есть тут, а ты вроде как модель по профессии. А ну, сделай на лице выражение сволочизма...
Кристофер опустился на колени возле подлокотника дивана и некоторое время там что-то делал. Судя по звукам - извлекал нечно из сумки. И правда, через пару минут он выпрямился, держа в руках фотоаппарат.
- Почти три кило. И это всего лишь полтинник... - он коснулся пальцами объектива и пожал плечами, - хотя тут одна вспышка почти полкило, чего я жалуюсь..?
Шаг назад, несколько пробных кадров. Настроить диафрагму, выдержку, баланс белого, убедиться в том, что вспышка не нужна.
- А... ты же не против, правда?..

Кристофер одобряюще улыбнулся.
Следом последовал десяток, а то и больше, щелчков камеры, один за другим. Парень то делал шаг назад, то приближался, захватывая мальчишку с разных ракурсов. С каждого нового угла лицо смотрелось совершенно иначе, улыбка казалась то шире, то практически исчезала, а в профиль он казался еще младше, чем был. Восемнадцать - средний модельный возраст, но скорее для девушек, которые меняются и взрослеют куда быстрее парней. Этот будет светиться на рекламах и в эдиториалах еще очень, очень долго.
- Ну давай, покажи мне, какой ты красивый и разносторонний. Переходи к другим граням. Представь, что любуешься на себя в зеркало.
Он говорил, не переставая щелкать фотоаппаратом. Тяжелый, сволочь, через двадцать минут руки отвалятся, но это было последнее, на что привык жаловаться Крисси.

- Перекинуть на один из пары десятков жестких дисков, а потом, когда будет не лень, потихоньку обработать и отложить в долгий ящик. Не знаю. Мне просто надо снимать, понимаешь? - он на минуту остановился, убирая камеру от лицу, - как наркоману надо колоться, а подсевшему на кофе - постоянно его пить. Простишь меня, что я сделал из тебя свой кокаин?
Мальчишка, кажется, не был рад ни единому слову Крисси. Любить свою рожу - одна из главных задач всех моделей. Знать, что красив, знать, как обалденно ты получаешься на фото даже самого криворукого фотографа.
Но Дэвид, судя по всему, был не из обычных моделей.
Интерес? Кажется, да.
Кристофер уселся на подлокотник дивана и сделал несколько последних, портретных кадров. Пожалуй, хватит.
Он положил камеру себе на колени так, словно это был котенок или маленький щенок - бережно, едва не поглаживая его ладонью.
- А тебе это, кажется, не очень нравится? Ты не любишь камеру.

- Ее не просто можно, ее нужно любить и обожать!
У Кристофера было такое впечатление, что он объясняет человеку такие истины, как то, что в конце жизни будет смерть, а если бросить яблоко - то оно упадет. Сердце забилось быстрее, к щекам прилила кровь. Глаза заблестели, едва ли не безумно. Яростно.
- Ты должен на нее смотреть, как на человека, которого любишь больше жизни, но боишься, что он об этом узнает. Делать все, чтобы попасть ему на глаза, чтобы от тебя невозможно было оторвать взгляда. Так, чтобы тот, кто держит камеру, скорее сдох, чем попытался снять кого-нибудь другого.
Голос его пылал столь вдохновленно, столь страстно, словно он читал поэму. Так о простых привычных вещах не говорят. Было видно, что парень помешан на своей профессии. Он бы, наверное, еще час рассказывал о том, как Дэвид должен обожать камеру, но вдруг замолчал.
- Хотя впрочем и без этой метафизики можно отлично получаться на снимках. Философ хренов.